Евгений Саулович Сапиро

ТРАКТАТ ОБ УДАЧЕ

О происхождении человека

«Слово «происхождение» я выбрал для красного словца — чтобы название соответствовало всем знакомой научной формулировке. Если по существу, то речь идет о становлении, формировании человека. Учитывая, что записки автобиографические, то ясно, о каком человеке идет речь.

По моему разумению, человек как работник, личность выковывается и приобретает необходимую прочность в двух «цехах». Первый цех — «кузница»: это семья, школа, учебное заведение. Кузнецы — родители, близкие родственники, штатные преподаватели.

Почему только штатные? Потому что на первом этапе жизни учеба является, если говорить по-спортивному, не произвольной, а обязательной программой. Ты не выбираешь преподавателей, они не выбирают учеников.

Человека, вышедшего из кузницы, на вид можно принять за готовое изделие. Но изделие это еще рыхлое, не прочное, не закаленное. Для достижения нужной кондиции судьба транспортирует его во второй цех — «термический».

В настоящем термическом цехе изделие приобретает необходимые свойства (прочность, гибкость, стойкость) под влиянием огня и воды. Наш «термический цех» — это все, что до выхода на пенсию, при всем своем огромном разнообразии, называется одним словом: работа. А все «термические печи» и «ванны» этого цеха укладываются в короткое понятие: труд.

Но и на этом этапе жизни человек, если у него на плечах голова, а не что-то иное, продолжает учиться. Реже — в формальном режиме (курсы, академия, аспирантура). Чаще — следуя примеру других. Этих, «нештатных», преподавателей он выбирает сам. Зачастую сам преподаватель и не подозревает, что выполняет эту функцию. Иногда обучение у одного «профессора» растягивается на годы, иногда это краткосрочные курсы.

Для меня такими неформальными преподавателями стали, например, М. Чернышов и Б. Илюкович (Чусовской металлургический завод), В. Третьяков («Камкабель»), Н. Ногтев (Пермский политехнический институт), А. Чубайс и Ю. Лужков (во время работы в Совете Федерации). Что и нашло свое отражение в этой главе.

В один прекрасный (или грустный — молодость прошла!) день ты сам уже становишься наставником. Формальным или неформальным. Среди тех, кто публично называл меня своим учителем, многие не прослушали у меня ни одной лекции, не были моими аспирантами. Например, губернатор Кировской области Н. Белых, председатель Законодательного собрания Пермского края Н. Девяткин, вице-президент ЛУКОЙЛ А. Кузяев, министр природных ресурсов России Ю. Трутнев… Может быть, они и преувеличивают мои заслуги, но опровергать подобные заявления я не рвусь, ибо горжусь и этим званием, и такими учениками. Я уверен, что выражение «бывших президентов (министров, генералов) не бывает» придумали сами президенты (министры, генералы). А вот бывших учителей действительно не бывает.

О внешней среде

Если человек себя уважает, он всегда в какой-то форме планирует свое будущее, разрабатывает и реализует «стратегию» не только своей деятельности, но и личной жизни. Не трудно убедиться, что в осуществлении этой «стратегии» ему помогают или препятствуют те же самые факторы «внешней среды»: частные лица (друзья-приятели и недоброжелатели), всевозможные деловые партнеры, власть, природа… Предыдущая глава завершилась словами: «Чтобы крупно повезло, нужно оказаться не только в нужном месте, но и в нужное время. Точнее — в эпоху».

Эпоха — не просто промежуток времени. Это своеобразный отрезок времени, явно отличный от других. С моей «колокольни», на статус эпохи претендуют периоды, когда страну возглавляли Сталин, Хрущев, Брежнев — Черненко, Горбачев, Ельцин, Путин.

Даже в странах, имеющих вековую демократическую «выслугу лет», тот или иной отрезок истории часто связывают с именем конкретного человека (чаще всего первого лица). Тем более это типично для России. Еще в детстве я услышал поговорку: «Каков поп, таков и приход». Прошедшие с тех пор шесть десятков лет эту закономерность не опровергли.

Своеобразие эпохи диктует поведение не только власти, но и находящегося под ней человечества, критерии отбора в ряды политической и хозяйственной элиты. Я не могу себе представить самостоятельного, язвительного, яркого оратора Анатолия Собчака реальным политиком первого уровня не только в эпоху Брежнева, но и в эпоху его ученика Путина. Его временем были перестройка Горбачева и молодая Россия начала 1990-х…

В то же время, мало кого из нынешних лидеров по их харизме, послужному списку, публичности я вижу в роли оппонентов и победителей ГКЧП…

Как вам, с точки зрения социалистического реализма, картина: «Сергей Миронов на танке у Белого дома»?

Лично я тут солидарен с К. Станиславским: «Не верю».

В автобиографической книге неразумно пытаться дать системную картину той или иной эпохи, попытаться оценить ее. На это я не претендую. Я ставлю себе задачу более узкую и менее ответственную: дать мое, личное восприятие эпох, внутри которых протекала моя жизнь, через отдельные эпизоды, прежде всего личного характера.

О дружбе и службе в деловых отношниях

Учитывая, что поговорка «дружба дружбой, а служба службой» не потерялась, не забылась, как минимум, на протяжении века, актуальность сочетания дружбы и службы остается неизменно высокой для самых разных поколений, что бы они ни создавали: мировой коммунизм, развитый социализм или второе издание российского капитализма.

Отношения одних и тех же людей в частной жизни и «при исполнении» не просты, даже когда приятели, товарищи, друзья равны по статусу. Но стоит судьбе развести их по различным ступенькам служебной лестницы, наделить разными порциями успеха, сложность отношений возрастает в геометрической прогрессии. В бочку меда, состоящего из светлых фракций общих симпатий и антипатий, увлечений, взаимного понимания и взаимного дополнения, начинают просачиваться ложки дегтя: зависть, ревность, ущемленное самолюбие, корысть…

Увы, это суровая проза жизни, и счастливые исключения если и встречаются, то в объемах, сопоставимых с наличием в свободной продаже романов уже подзабытого ныне Юлиана Семенова в книжном магазине советского районного городка.

Человеку, вознесенному на гребень волны, с этой прозой жизни приходится считаться, по возможности минимизировать ущерб, одинаково чувствительный как для него самого, так и для «нижестоящего» партнера.

С точки зрения руководителя, проблема службы и дружбы проявляется в различных аспектах. В формах обращения с подчиненными (строгая, подчеркнуто нейтральная, уважительная, доверительная, панибратская), в уровне требовательности, в дистанции между выше- и нижестоящим…

Моя личная статистика свидетельствует, что процентов 20—25 подчиненных лучше всего работают, если начальник с ними на равных (самое действенное обращение — «прошу»). Процентов 60—70 хорошо воспринимают начальственный, но уважительный тон. Оставшиеся 5—10 процентов по-хорошему не понимают и всякие проявления уважения к ним со стороны партнера воспринимают как слабость последнего.

Проще всего выбрать ровный, формальный тон со всеми без исключения и гарантировать себя от ошибок. Однако при этом твои потенциальные горячие союзники в порядке взаимности могут стать всего лишь добросовестными исполнителями. Не исключено, что эта потеря окажется очень ощутимой. Чтобы этого не произошло, не ленись, не игнорируй «know how» под названием «индивидуальный подход».

Странно, но термин «индивидуальный подход» ассоциируется у меня не с академиками педагогики и психологии, а с образом слесаря-сантехника. Когда я работал в Пермском отделе Института экономики УрО АН СССР, как-то осенью в нашем здании проводили опрессовку труб отопления. Кран радиатора, находящегося в моем кабинете, этого испытания не вынес и слегка прослезился. Два раза успокаивать его приходил слесарь, оснащенный молотком, отверткой и огромным газовым ключом.

Безуспешно.

На третий раз пришел другой — с таким же ключом, но и аккуратной инструментальной сумкой.

Начало моей автомобильной деятельности датируется 1960 годом. До 1975 года (запуска в эксплуатацию ВАЗа) в СССР не существовало системы технического обслуживания частных автомобилей. За исключением сложных случаев, мы это делали собственными руками. Отсюда у меня неравнодушие к хорошему инструменту. Когда сантехник открыл сумку, я бросил все свои научные дела и попросил разрешения посмотреть. Мало того, что ключи и разные «приспособы» блистали никелем, среди них были диковинные вещи.

Выразив восхищение содержимым сумки, я не удержался, чтобы не подзадорить ее хозяина:

— Куда такое богатство? Ваш предшественник обходился одним газовым.

Парень шутливый тон не принял:

— Поэтому до сих пор и течет! До той гайки добраться можно только длинными «губками», а вот эту возьмешь лишь тонким ключом. Мне его друзья специально изладили… Не всякая гайка, болт стандартному инструменту поддается. К каждому, как к человеку, особый подход нужен…

Если бы мы все к человеку относились так, как этот слесарь к своим муфтам и переходникам, не было бы забот о нашем ВВП…

О парадигме больших и малых величин

В трактате, заслуживающем уважения, обязательно должно присутствовать что-то высоко научное. У меня эту представительскую и ответственную функцию выполняет понятие «парадигма». Если покопаться в десятке формулировок, характеризующих этот термин, то можно найти весьма немудреную: исходная схема, модель, метод решения задачи, основополагающая теория.

До сих пор моя основополагающая теория без оговорок и сомнений звала через тернии к звездам.

А нет ли другой парадигмы удовлетворения человеческих желаний, внутренней гармонии?

Может быть, радости и удовольствия прячутся совсем не в заоблачных высотах?

Может быть, содержание счастья больше не в обедненных кислородом верхних слоях атмосферы, а совсем невысоко от уровня моря? Да, там растут колючки. Но можно продираться транзитом, с кровью через них к самому лучшему, которое враг хорошего, а можно осесть на этом участке. Основательно его почистить, прополоть, засадить чем-нибудь путным и пожинать плоды этого путного…

У вас есть готовые ответы на эти вопросы? У меня, честно говоря, нет. Порассуждаем о них вместе?

<<…>>

…Дорога человека к вере может быть разной. У одного она прямая и плавная, с пеленок до седин. У другого — извилистая, вся в сомнениях, стрессовая. Может быть, даже вынужденная, вызванная чем-то экстраординарным.

Разве не подобным же образом формируется у человека отношение к успеху, выбор той же парадигмы «малых величин»? У одних это происходит с младых ногтей, естественно и комфортно. А у кого-то — в результате разочарования суетой сует, вечной гонкой за деньгами и славой.

Но что интересно. «Комфорт стабильности» в парадигме «малых величин» во многом сходен с «комфортом достигнутого» в парадигме «больших величин». И если в этих двух комфортных состояниях находится место дружбе, причем в любых объемах и концентрациях, то можно считать, что жизнь удалась.

Проводя ревизию теплотехнических средств, согревающих мою душу в последние годы, никак не могу оставить без внимания деятельность пермского землячества в Москве.

Довольно часто мне задают вопрос: как вы чувствуете себя в Москве? Я слышу его настолько часто, что у меня появился стандартный ответ.

— Нормально, потому что я ощущаю себя пермяком, работающим в Москве.

Действительно, мне хорошо работается, здесь я до сих пор востребован как специалист. Но живу я по-прежнему Пермским краем. И что удивительно: мне не снятся московские сны. В репертуаре Леонида Утесова была знаменитая в то время песня об Одессе:

Есть город, который я вижу во сне…

А для меня города, которые и сейчас я вижу во сне, — это Пермь и Чусовой. Странно, но в моих сновидениях занятий в столице у меня не находится…

Если в интернетовском поисковике вы наберете «Евгений Сапиро», то обнаружите две-три ссылки под названием «Водку пью только с пермяками». Эти слова я произнес на пресс-конференции в Перми по случаю какого-то мероприятия пару лет назад. Произнес экспромтом. А их смысл вытекает из уже упоминавшегося в этой книге постулата: выпивка — это удовольствие, а удовольствие можно получить лишь в компании своих. С которыми не нужно искусственно придумывать, о чем говорить, контролировать себя, чтобы не болтнуть лишнего… Своими могут оказаться не только земляки. Но наибольший процент таких — среди земляков.

<<…>>

За последние двадцать лет я много часов провел в спорах с самыми разными людьми о том, что, при всех недостатках современной российской жизни, она лучше «советско-союзной». Главный мой аргумент в этом споре: более широкие, современные возможности выбора.

Выбора первого лица страны. Выпивки и закуски к Новому году. Тарифа для мобильника и места для жизни и отдыха. Летней обуви для себя и зимней резины для автомобиля…

Сегодня к этому перечню я добавлю еще возможность выбора пардигмы собственного успеха. Малых ли, больших величин, но — по себе, по «своей ноге», чтобы было удобно, тепло и не терло.

Сделать это сложнее, чем ждать когда тебя оденет и обует в одинаковую униформу какой-нибудь прапорщик или Великий вождь.

Такой выбор сопряжено с риском. Но это удел человека, у которого, кроме обязанностей, есть еще и права.

Это интереснее.

И это полезнее для здоровья!