 |
|
 |
 |
 |
 |
 |
 |
ПРЕСС-РЕЛИЗ
ПО ГАМБУРГСКОМУ СЧЕТУ
Как, наверно, многие, я делю все книги на четыре условные группы: интересные и полезные; интересные, но бесполезные (например, детективы); полезные, но скучные (учебники, книги по специальности); и, наконец, полный отстой.
Данная книга, с моей точки зрения, находится где-то посередине между первой и второй категорией, и это, я считаю, весьма высокий уровень.
Естественно, оценивать литературные достоинства этого текста я не буду. Ясно, что не «Война и мир», да и автор, очевидно, не претендует на лавры Льва Толстого. Тогда на что же он претендует?
Для нашего общества очень характерно этакое легкомысленное отношение к истории: то, что было давно – неактуально, то, что было недавно – не история.
Я думаю иначе: происходившее десять-пятнадцать лет назад – это уже история, причем богатая крайне важными и поучительными событиями. И автор вспоминает эту историю. Вернее, две отдельные истории с одним главным героем и под одной обложкой.
Первая история - о жизни в российской глубинке между двумя путчами, августом 1991 и октябрем 1993. Надо сказать, эпизод этот неслабый – год тогда шел за три, а то и за пять. Отсюда, видимо, и повышенная, иногда избыточная «вязкость» текста, особенно в начале книги, когда автор дотошно, день за днем, описывает безрадостные будни новоиспеченного губернатора, оказавшегося в положении человека, не умеющего ни грести, не плавать, но вынужденного в девятибалльный шторм в открытом море сидеть на веслах шлюпки, набитой ждущими помощи людьми. Да еще практически без запасов еды и воды.
Как человек, испытавший все эти «прелести» на своей шкуре, свидетельствую – все описано очень правдоподобно и реалистично. Единственно, что можно оспорить - это легкость, с которой герой решает проблемы любой сложности. Эх, если бы так все было в жизни…
Правда, есть у героя и неразрешимая проблема – как совместить любовь к законной супруге и привязанность к пассиям-соблазнительницам (аж двоим!). Впрочем, не было бы любовных треугольников (многоугольников) – не было бы мировой литературы.
Вторая история – об обитателях Белого дома и его окрестностей. Действие протекает в течение полутора лет, с марта 1997 по сентябрь 1998. Выбор места и времени точен – это период хоть и не слишком броский по внешнему антуражу, но очень насыщенный по событийному ряду и беспрецедентный по своему внутреннему содержанию и драматизму. Ведь именно в те дни и месяцы, по сути, были определены контуры нынешней политико-экономической модели России, и при этом большинство наиболее значимых идей и решений рождалось как раз в стенах Дома правительства, а не в каких-либо иных, включая кремлевские.
У героя книги начался новый этап биографии, и, соответственно, темп повествования ускорился, фон стал более ярким, персонажи – более узнаваемыми, текст - более концентрированным. Неизменными остались достоверность описания, жесткое следование реальному календарю событий, корректность фактов, определений и обобщений.
Подводя итог, хочу сказать о том, чего нет, и что есть в этой книге.
Нет пиетета перед властью, восприятия ее как некоего фетиша, а есть спокойное и взрослое понимание того, что в кризисные дни и ночи власть - это ярмо, а в относительно благополучные времена – подручный инструмент, что-то типа лопаты, которой в равной степени удобно и вскопать грядку, и вырыть могилу, и огреть по башке.
Нет стремления комплиментировать либералов и реформаторов – в книге достаточно четко звучит тезис об их (сиречь, нашей) ответственности и за многочисленные упущенные шансы, и за непоследовательность в действиях, и за бардак в госуправлении, и за кровопролитие в октябре 1993, и за дефолт в августе 1998. И это, наверно, справедливо, если судить по гамбургскому счету. Но баланс счета (и автор об этом тоже говорит, прямым текстом) все равно в нашу пользу: мы, политики девяностых, спасли страну от голода, холода и гражданской войны, обеспечили полный контроль ядерного потенциала развалившегося СССР, создали цивилизованное демократическое государство с динамично растущей рыночной экономикой. Это немало, поверьте мне.
Книга, которую вы сейчас держите в руках, отнюдь не «закрывает тему», а, скорее, только открывает ее. Мне бы хотелось, чтобы отечественная словесность продолжила попытки творческого осмысления того, что происходило в России в конце прошлого тысячелетия. И тогда многое станет гораздо понятнее в нашей сегодняшней жизни. И в завтрашней тоже.